Неточные совпадения
После обеда я
в самом веселом расположении духа, припрыгивая, отправился
в залу, как вдруг из-за
двери выскочила Наталья Савишна с скатертью
в руке, поймала меня и, несмотря на отчаянное сопротивление с моей стороны, начала тереть меня мокрым по лицу, приговаривая: «Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!» Меня так это обидело, что я разревелся от злости.
И Петр Петрович протянул Соне десятирублевый кредитный билет, тщательно развернув. Соня взяла, вспыхнула, вскочила, что-то пробормотала и поскорей стала откланиваться. Петр Петрович торжественно проводил ее до
дверей. Она
выскочила, наконец, из комнаты, вся взволнованная и измученная, и воротилась к Катерине Ивановне
в чрезвычайном смущении.
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они
выскакивали из ворот, из
дверей домов и становились
в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
Выскочила Сомова с маленькой пачкой книжек
в руке и крикнула
в дверь комнаты Варвары...
В день объявления войны Японии Самгин был
в Петербурге, сидел
в ресторане на Невском, удивленно и чуть-чуть злорадно воскрешая
в памяти встречу с Лидией. Час тому назад он столкнулся с нею лицом к лицу, она
выскочила из
двери аптеки прямо на него.
Из обеих
дверей выскочили, точно обожженные, подростки, девицы и юноши, расталкивая их, внушительно спустились с лестницы бородатые, тощие старики,
в длинных одеждах,
в ермолках и бархатных измятых картузах, с седыми локонами на щеках поверх бороды, старухи
в салопах и бурнусах, все они бормотали, кричали, стонали, кланяясь, размахивая руками.
Но из
двери ресторана
выскочил на террасу огромной черной птицей Иноков
в своей разлетайке,
в одной руке он держал шляпу, а другую вытянул вперед так, как будто
в ней была шпага. О шпаге Самгин подумал потому, что и неожиданным появлением своим и всею фигурой Иноков напомнил ему мелодраматического героя дон-Цезаря де-Базан.
Стебельков, уже давно вскочивший с дивана и с наслаждением прислушивавшийся, так и сиганул к
дверям и тотчас преоткровенно
выскочил в коридор прямо к соседкам.
Мы с Крюднером бросились к
двери, чтоб бежать на ют, но, отворив ее, увидели, что матросы кучей отступили от юта, ожидая, что акула сейчас упадет на шканцы. Как
выскочить? Ну, ежели она
в эту минуту… Но любопытство преодолело; мы
выскочили и вбежали на ют.
Доктор выходил из избы опять уже закутанный
в шубу и с фуражкой на голове. Лицо его было почти сердитое и брезгливое, как будто он все боялся обо что-то запачкаться. Мельком окинул он глазами сени и при этом строго глянул на Алешу и Колю. Алеша махнул из
дверей кучеру, и карета, привезшая доктора, подъехала к выходным
дверям. Штабс-капитан стремительно
выскочил вслед за доктором и, согнувшись, почти извиваясь пред ним, остановил его для последнего слова. Лицо бедняка было убитое, взгляд испуганный...
— Непременно! О, как я кляну себя, что не приходил раньше, — плача и уже не конфузясь, что плачет, пробормотал Коля.
В эту минуту вдруг словно
выскочил из комнаты штабс-капитан и тотчас затворил за собою
дверь. Лицо его было исступленное, губы дрожали. Он стал пред обоими молодыми людьми и вскинул вверх обе руки.
«Между прочим, после долгих требований ключа был отперт сарай, принадлежащий мяснику Ивану Кузьмину Леонову. Из сарая этого по двору сочилась кровавая жидкость от сложенных
в нем нескольких сот гнилых шкур. Следующий сарай для уборки битого скота, принадлежащий братьям Андреевым, оказался чуть ли не хуже первого. Солонина вся
в червях и т. п. Когда отворили
дверь — стаи крыс
выскакивали из ящиков с мясной тухлятиной, грузно шлепались и исчезали
в подполье!.. И так везде… везде».
Прочухавшийся приказчик еще раз смерил странного человека с ног до головы, что-то сообразил и крикнул подрушного. Откуда-то из-за мешков с мукой
выскочил молодец, выслушал приказ и полетел с докладом к хозяину. Через минуту он вернулся и объявил, что сам придет сейчас. Действительно, послышались тяжелые шаги, и
в лавку заднею
дверью вошел высокий седой старик
в котиковом картузе. Он посмотрел на странного человека через старинные серебряные очки и проговорил не торопясь...
Он чувствует себя
в положении человека, успевшего толкнуть своего тюремщика за ту
дверь, из-за которой сам успел
выскочить.
В передней никто его не встретил; но
дверь залы быстро распахнулась — из нее, вся раскрасневшаяся,
выскочила Шурочка, и мгновенно, вслед за ней, с звонким криком выбежала вся молодая ватага.
Палач
выскочил в переднюю, чтобы обругать смельчаков, нарушивших завтрак, но так и остановился
в дверях с раскрытым ртом: перед ним стояли заводские разбойники Окулко, Челыш и Беспалый. Первая мысль, которая мелькнула
в голове Палача, была та, что разбойники явились убить его, но он сейчас же услышал шептанье собравшегося у крыльца народа.
В это время на заднем ходе хлопнула сильно пущенная
дверь, что-то едва слышно скатилось по лестнице, и из калитки опять
выскочила знакомая нам женская фигура.
Но
в ту же минуту из темноты раскрытой
двери, как белый прыгающий комок,
выскочил с лаем Арто. На шее у него болтался обрывок веревки.
Любопытные барышни прильнули к окну и имели удовольствие наблюдать, как из дормеза, у которого фордэк был поднят и закрыт наглухо, показался высокий молодой человек
в ботфортах и
в соломенной шляпе. Он осторожно запер за собой
дверь экипажа и остановился у подъезда, поджидая, пока из других экипажей
выскакивали какие-то странные субъекты
в охотничьих и шведских куртках,
в макинтошах и просто
в блузах.
— Да; вот это я… это я! — услышал Варнава голос почтмейстера и, ничего не соображая
в эту минуту, кроме необходимости бежать, быстро сорвался с дивана и, отыскав выходную
дверь,
выскочил в одном белье на улицу.
Сзади раздался шум торопливых шагов, Кожемякин встал
в тень под ворота, а из улицы, спотыкаясь,
выскочил Тиунов, вступил
в одну из светлых полос и, высоко поднимая ноги, скрылся
в двери трактира.
Но всеблагое Провидение, ведающее меру человеческого терпения, смилостивилось: зеленые суконные портьеры, закрывавшие
дверь противоположного входу конца покоя, распахнулись, и вдоль залы, быстро кося ножками, прожег маленький борзый паучок, таща под мышкой синюю папку с надписью «к докладу», и прежде, чем он скрылся,
в тех же самых темных полотнищах сукна, откуда он
выскочил, заколыхался огромный кит…
С этими словами мы снова очутились у знакомой зеленой
двери капитановой квартиры. Он нетерпеливо дернул звонок и, вскочив на минуту, действительно тотчас же
выскочил назад.
В руках его была женская картонка,
в каких обыкновенно модистки носят дамские шляпы, большой конверт и длинный тонкий сверток. Из этого свертка торчала зонтичная ручка.
Гришка не успел прийти
в себя, как уже
в дверях показалось несколько человек. Первое движение Захара было броситься к лучине и затушить огонь. Гришка рванулся к окну, вышиб раму и
выскочил на площадку. Захар пустился вслед за ним, но едва просунул он голову, как почувствовал, что
в ноги ему вцепилось несколько дюжих рук.
Мойсей Мойсеич встрепенулся, радостно ахнул и, пожимаясь так, как будто он только что
выскочил из холодной воды
в тепло, побежал к
двери и закричал диким придушенным голосом, каким раньше звал Соломона...
Отворил пан
двери, с рушницей
выскочил, а уж
в сенях Роман его захватил, да прямо за чуб, да об землю… Вот видит пан, что ему лихо, и говорит...
Он быстро пошёл вон из магазина и
в двери зачем-то снял с головы картуз. Илья
выскочил из-за прилавка вслед за ним, но Грачёв уже шёл по улице, держа картуз
в руке и возбуждённо размахивая им.
— Нет! — воскликнул он часа через два, быстро вскочив с постели. — Нет! Нет! Я знаю тебя; я знаю, я знаю тебя, змеиная мысль! — повторял он
в ужасе и,
выскочив из своей комнаты, постучался
в двери Зайончека.
Дверь где-то стукнула, из-за низких ширмочек
выскочил длинный лакей и пошел вперед проворной, боковой походкой, мелькая
в полутьме коридора глянцевитой спиной и подвороченными рукавами.
Я перебежал впопыхах свою залу, схватил
в передней с вешалки пальто, взял шляпу и
выскочил за
двери. Спускаясь с лестницы, слабо освещенной крошечною каминною лампою, я на одном повороте, нос к носу, столкнулся с какой-то маленькой фигурой, которая быстро посторонилась и, как летучая мышь, без всякого шума шмыгнула по ступеням выше. Когда эта фигурка пробегала под лампою, я узнал ее по темному шерстяному платью, клетчатому фланелевому салопу и красному капору.
— Ах! Ах! — закричали бабы, метнувшись
в двери, а за ними
выскочили и мужики.
Я
выскочил почти без памяти, взбежал по ступенькам и начал стучать
в дверь руками и ногами.
Кальсонер
выскочил в вестибюль на площадку с органом первым, секунду поколебался, куда бежать, рванулся и, круто срезав угол, исчез за органом. Коротков бросился за ним, поскользнулся и, наверно, разбил бы себе голову о перила, если бы не огромная кривая и черная ручка, торчащая из желтого бока. Она подхватила полу коротковского пальто, гнилой шевиот с тихим писком расползся, и Коротков мягко сел на холодный пол.
Дверь бокового хода за органом со звоном захлопнулась за Кальсонером.
В огромные
двери на улицу Коротков, обогнав цилиндр и канделябр,
выскочил первым и, заглотав огромную порцию раскаленного воздуха, полетел на улицу. Белый петушок провалился сквозь землю, оставив серный запах, черная крылатка соткалась из воздуха и поплелась рядом с Коротковым с криком тонким и протяжным...
Ярость овладела Коротковым. Он взмахнул канделябром и ударил им
в часы. Они ответили громом и брызгами золотых стрелок. Кальсонер
выскочил из часов, превратился
в белого петушка с надписью «исходящий» и юркнул
в дверь. Тотчас за внутренними
дверями разлился вопль Дыркина: «Лови его, разбойника!» — и тяжкие шаги людей полетели со всех сторон. Коротков повернулся и бросился бежать.
И не зная, какую меру нужно принять, принял такую: ухватил Короткова поперек туловища и легонько прижал к себе, как любимую женщину. Мера оказалась действительной, — Кальсонер ускользнул, словно на роликах, скатился с лестницы и
выскочил в парадную
дверь.
(
Выскочил Мокроусов. Из
двери буфета выглядывают люди, из зала вышел какой-то человек и строго: «Господа, тише!» Троеруков, сидя у стола, самозабвенно любуется портретом. Нестрашный хотел уйти
в зал, — Губин схватил его за ворот.)
— Приезжаю, знаешь:
выскочил смотритель, мошенницкая рожа, плутовская, — лошадей нет, говорит; а у меня, надо тебе сказать, закон: как лошадей нет, я не снимаю шубы и отправляюсь к смотрителю
в комнату, знаешь, не
в казенную, а к смотрителю, и приказываю отворить настежь все
двери и форточки: угарно будто бы.
Когда он увидал, что из сеней валит дым, он вбежал
в дверь, сквозь дым проскочил
в избу и стал будить бабушку; но бабушка спросонков ошалела и забыла про детей,
выскочила и побежала по дворам за народом.
Ладно… поехали… подвез он меня к большущему дому… извозчика разделали… «Иди, говорит, за мной», и ввел на самый верхний этаж, отворил
двери, вошли: вижу, комната хорошая, хоть бы у господ такая. Вдруг из-за перегородки
выскакивает мамзелька
в платье, ловкая такая, собой красивая, и прямо чмок дядю
в лоб. «Ах ты, суконное рыло! — подумал я. — Какое ему счастье выходит!» Поцеловавшись с моим благоприятелем, и мне ножкой шаркнула…
Не успели они таким образом обойти деревню из двора во двор, как уж на том конце, с которого они начали, закурилася не
в урочный час лохматая, низкая кровля, а через час все большое село, как кит на море, дохнуло: сизый дым взмыл кверху как покаянный вздох о греховном ропоте, которым
в горе своем согрешил народ, и, разостлавшись облаком, пошел по поднебесью; из щелей и из окон пополз на простор густой потный пар, и из темных
дверей то одной, то другой избы стали
выскакивать докрасна взогретые мужики.
Заслышав у
двери злейшего своего врага Кишенского, Жозеф с силой отчаяния хватался за все, что нащупывал под руками, и наконец, осязав кран, дернул его так усердно, что тот совсем
выскочил вон и вода засвистала через край ванны на средину комнаты и через минуту уже стремилась отсюда быстрыми потоками под
дверь в другие покои, угрожая наводнением всей квартире.
Дверь стремительно распахнулась.
В коридор, шатаясь,
выскочил молодой офицер
в коричневом френче. Он крикнул, всхлипывая...
На площадку свет выходил из полуотворенной
двери налево.
Выскочил желтый громадный пес сенбернарской породы, остановился
в дверях и отрывисто залаял.
Утром, когда солдат проспался, его перевели назад
в теплушку. Но он тотчас же напился снова. А после обеда старший по вагону пришел доложить, что этот самый солдат на полном ходу поезда открыл
дверь теплушки и голый
выскочил наружу. Было 32° мороза; если и не разбился, то все равно замерзнет.
— А кто ж их знает! Ведь их не увидишь… Один-то раз тетка Матрена подглядела; пошла она с Иваном Левоновым
в амбар к нему, мучицы насыпать; отперла
дверь, а из закрома какой-то черненький
выскочил и —
в нору; вроде как бы кошка, только подлиннее и с бородкой. Значит, схоронился от чужого глаза.
Николай Леопольдович, между тем, не помня себя,
выскочил из
двери квартиры Гариновой, а затем из подъезда, и бросился
в свою коляску. Только свежий сентябрьский воздух заставил его опомниться. Он с омерзением к самому себе припомнил только что пережитую сцену.
Княжна Людмила спаслась каким-то чудом. По всей вероятности, она услыхала шум
в соседней комнате, встала с постели, приотворив
дверь и увидав отвратительную и ужасную картину,
выскочила в открытое окно
в сад, бросилась бежать куда глаза глядят и упала
в изнеможении
в кустах и лишилась чувств.
Марья Петровна закуталась
в платок и осторожно выскользнула из своей комнаты. Тихо, чуть дыша, спустилась с лестницы, прошла через столовую
в кухню, неслышно отодвинула засов
двери и
выскочила на задний двор.
В голосе ее послышалась дикая ненависть. Она была положительно страшна и, казалось, готова была кинуться и растерзать его. Он весь как-то съежился и, не заставив повторять себе приказание,
выскочил за
дверь.